120 лет казахстанской нефти
Назад120 лет и новый взгляд в будущее
Аскар ИсмаиловВ этом году исполняется 120 лет со дня первой добычи казахстанской нефти. О том, что нефть – кормилица, гордость и главный ориентир в нашей стране, написано немало. Все мы знаем о подвигах наших первых нефтяников, о зависимости экономики от нефтедолларов, о текущих проблемах в отрасли. Но я бы предпочел не оборачиваться постоянно назад, а посмотреть вперед, в будущее. Если мы соглашаемся, что нефть остается одним из локомотивов экономики в ближайшие 15-20 лет, то нужно решать вопросы в отрасли до того, как они превратятся в проблемы.
В мировом нефтяном секторе наступил трудный переходный период. Пока неясно, что будет представлять собой отрасль к 2040 году. В энергетической политике развитых стран-импортеров энергоресурсов происходит смещение акцентов. Например, администрация Трампа ведет работу над расширением системы трубопроводов для транспортировки углеводородов и открытием доступа к участкам федеральных земель для разведки запасов нефти и газа. При этом ExxonMobilпродолжает делать ставки на биотопливо. Chevronинвестирует в стартапы, делающие нефть и газ более эффективными. Occidental, которая недавно приобрела Anadarko, инвестирует в технологию улавливания углерода, которая может позволить использовать ископаемое топливо без дополнительных выбросов.
В Европе, наоборот, идет активное переориентирование на производство энергии из альтернативных источников. Франция и Великобритания поставили своей целью полную электрификацию дорожного транспорта к 2040 году. Вот почему многие европейские нефтяные компании сейчас владеют или инвестируют в зарядные устройства для электромобилей. Shellкупила FirstUtilityв Великобритании. Equinorсделал ставку на ветроэнергетику, построив первую в мире плавучую морскую ветряную электростанцию. BPкупила Lightsource, разработчика солнечной энергии. Французской Totalпринадлежит Saft, крупная аккумуляторная компания.
А что делать Казахстану? Я предлагаю следующие шаги…
Первое – есть понимание, что в Казахстане остро стоит вопрос с геологоразведочными работами. За последние четверть века – ни одного крупного открытия не сделано. Все, какие были, уже лицензированы и переданы недропользователям. Крупных месторождений, которые можно бурно развивать, нет. Но есть маленькие, и работать на них должны маленькие компании. Нужно уходить от гигантомании в нашей постсоветской ментальности. На самом деле месторождения с извлекаемыми запасами в 100 тысяч тонн – это круто. Если предположить минимальную рентабельность 10%, а также соотношение экспортной стоимости казахстанской нефти 0,75-0,90 от мировой цены на нефть марки «Brent», минимальная мировая цена, при которой казахстанская нефть будет конкурентоспособной, в зависимости от маршрута транспортировки, должна составлять 120-140 долл./тонна (или менее 20 долларов за баррель).
Второе – сегодня стратегия государства в области разработки нефтяных месторождений заключается в увеличении объемов добычи каспийской нефти по мере падения мощностей месторождений на суше, с тем чтобы обеспечить стабильную годовую добычу. Добывать на море очень дорого. Нефть залегает глубоко под солевыми слоями, перенасыщенная серой и парафином. Взять тот же Кашаган. Потрачено огромнейшее количество времени и денег, а результат несопоставим. При этом СРП были составлены так, что риски инвесторов минимальны. Риски и расходы в основном несет республика.
Поэтому в будущем предлагаю забуриваться к морским месторождениям с берега, но аккуратно, чтобы не залило водой. Так можно вести и доразведку крупных месторождений, и разработку новых. Для кого-то это прозвучит чем-то из области фантастики, но старыми методами новые проблемы не решаются. Строить на Каспии новые острова – это наступать на те же грабли, а строить морские платформы на мелких месторождениях экономически нецелесообразно. Новые проблемы требуют новых решений. К тому же горизонтальное бурение уже не ноу-хау, а в Казахстане много хороших специалистов. Тут я хочу отметить, что недавнее назначение вице-министром экологии, геологии и природных ресурсов профессионального буровика вселяет надежды.
Третье, возвращаясь к геологоразведке. Очевидно, что нужна поддержка со стороны государства. Президент Токаев на сентябрьском расширенном совещании по вопросам развития нефтегазовой отрасли в г. Атырау дал поручение правительству разработать до 1 марта 2020 года Программу геологической разведки. Новый Кодекс о недропользовании, в разработке которого, кстати, я тоже принимал участие, уже дает больше возможностей для инвесторов, но я бы все же заострил внимание на опыте Норвегии – примере того, как нужно делать. Госфонд геоинформации в Норвегии, как вы знаете, при неудачных ГРР возвращает 75% затрат, при этом изымает всю геоинформацию.
Если говорить об опыте России, то это тот случай, как не надо делать. В России около десяти лет дискутировали о создании Росгеологии. Потом еще лет десять пытались закачать в нее деньги. Эффекта – ноль, а впоследствии разразился мощнейший скандал. Некоторых чиновников, конечно, посадили… частично, но ущерб репутации огромен.
Я уверен, при правильном подходе в Казахстане лет через 7-8 будут хорошие открытия, а через 12-15 лет уже пойдет продукт.
Четвертое – если мы говорим об инфраструктуре как о необходимом факторе при разработке месторождений, то есть смысл начать исследования вдоль трасс действующих трубопроводов. Тем более геологи утверждают, что потенциально нефтеносными являются более 60% территории Казахстана. Нужно максимально использовать советские наработки. Информации более чем достаточно. Здесь, конечно, важно учитывать необходимость железных дорог. Эффективного освоения без железной дороги не будет. «Сначала ж/д, потом труба», – вот такая формула быстрого и эффективного освоения месторождения. В этом смысле назначение немецких специалистов в структуру «Казахстан Темир Жолы» может облегчить задачу. Я уверен, у специалистов из Deutsche Bahn понимание, опыт и знание, как это реализовать максимально эффективно, есть.